Распутица. Роман в пяти частях - Владимир Владыкин

Собственно, и Николай не считал себя убеждённым сторонником партии. Мир делился на Запад и Восток, и везде люди жили со своими насущными запросами. Только у нас они удовлетворялись в погоне за дефицитом с использованием связей. Но почему-то западным людям это удавалось без труда, так как, по словам Михаила, у них магазины ломились от всех жизненно необходимых товаров, тогда как у нас рисовалась противоположная картина. И материальные преимущества были на стороне западных людей. Почему так происходило, Николай точно не знал; впрочем, у нас стремились всех уравнять в правах, но этих прав на всех не хватало. Людям приходилось их искать обходными путями, в основном через знакомых, что удавалось немногим. И одним из пробивных был Михаил…

– Твоя подруга и «до свидания» не сказала, – обронил Николай.

– Тебе это хотелось от неё услышать лично? – спросила Юля отчуждённо, почувствовав затаённую ревность. – Я же тебе не напоминаю о твоём друге. Они друг друга стоят, – прибавила она убеждённо.

– А мы разве не такие? – дурашливо усмехнулся он.

– Что ты имеешь в виду?

– Теперь мы супруги, не просто так.

– А тебе нравится, что твой друг изменяет жене?

– Надо же, а что делает подруга твоя? Скажи мне, кто твой друг, и я отвечу, кто ты, – бросил яростно Николай, грубо отталкивая Юлю от себя, как отбрасывают не нужную тряпку.

– Что ты себе позволяешь, Коля? Я не отвечаю за её поступки, я совсем другая… и не кидай меня как тряпку.

– Всё, всё, извини, успокойся! Я погорячился! – он опять сжал её в объятиях.

Юлия заплакала, но не из-за того, что он оскорбил её, просто сейчас они проехали улицу, на которой жила сестра. У Валентины должны быть её дети, которые с нетерпением ждут мать, тогда как она предпочла им мужчину, а он так равнодушно относится к ним. Разве это нормально, неужели она теперь должна жертвовать детьми ради Николая? Если бы она знала, что так произойдёт, то никогда бы не вышла замуж. Но другое глубокое чувство возникло наперекор этой мысли; отныне она была не в силах посвятить себя только воспитанию детей. Николай на этот счёт однажды заметил, что они вырастут и даже не выразят ей благодарности; они не оценят всей её любви, которую будут потреблять как должное, поэтому нечего зря казниться. Юлия тогда подумала, будто Николай это уже сам пережил, но услышала в ответ совсем другое: что в жизни таких случаев сколько угодно. Не он ли сам наплевал на своих родителей, о которых она почти ничего не знала. Вот и на свадьбе их не было, хотя жили в какой-то станице. Правда, он обещал свозить её к ним на Новый год. Она также узнала, что Николай собирал деньги на новую машину, поэтому лишней копейкой не разбрасывался, подарками её несильно баловал и потому казался ей скуповатым. Но от этого особенно не переживала, хотя не преминула подумать, что Николай не сильно её любит, а ведь не раз говорил, будто ради её счастья готов на всё!

– Ну что ты? – буркнул он, беря её руку, она попыталась выдернуть, но муж сжал сильно её пальцы, стараясь поймать её ускользающий взгляд, которым выдавала свое душевное смятение.

Наконец такси подъехало к дому, в котором они жили. Здесь снег сверкал в свете фонарей тускнее, чем на проспекте Московском. Юле показалось, что и счастье её померкло, а может, оно лишь мелькнуло чистым сиянием, как призрак, что оно длится всего миг, а на самом деле в жизни замерцает серыми, однообразными буднями. Снег здесь действительно казался мрачным, утратившим так быстро свою первозданную белизну. И Юле подумалось, что это судьба подавала сигнал: мол, больше не жди ничего хорошего. Неужели она должна всё время подчиняться воле рока? Впрочем, не всё так мрачно, как ей кажется, просто в душе за долгое время одиночества накопились отрицательные эмоции, которые теперь выплескиваются при каждом внутреннем переживании. А она больше не хотела им поддаваться. Может, стоит выпить, чтобы разогнать дурное настроение?

Николай вдруг взял её на руки. Не успело такси тронуться с места, как он быстро побежал с ней к подъезду. У неё опять показались слёзы, и лучик от фонаря блеснул в них, как алмаз. К Юлии неожиданно вернулось хорошее настроение, она непроизвольно томно вздохнула, уткнувшись лицом в его грудь. От болоньевой японской куртки веяло хорошим одеколоном, сигаретами и холодом. Но сейчас ей было так чудесно, что она забыла обо всех своих переживаниях.

– Отпусти меня, – попросила она перед самым входом в подъезд. – Не хочу, чтобы увидели бабули, которые, кажется, всегда поджидают меня возле двери!

– Нужна ты им! – он поставил её на снег. – Сейчас тут ни души, побежали наверх, – весело прибавил он.

– Я уже не могу…

Из-за двери слышалась музыка, Юлию это удивило, но тут же догадалась, кто мог бы без них тут хозяйничать, и от этого ей стало как-то не по себе. Николай вставил в замочную скважину ключ, но замок не открылся. Тогда он нажал кнопку звонка.

– Вот паразиты! – выругался он. – Я думал, что они давно ушли, а они всё ещё кувыркаются…

– Значит, ты дал Мише ключ?

На её вопрос он промолчал, дверь распахнулась.

– Ха-ха! Молодожёны? Заходите! – Михаил сверкал глазами, ноздри хищно раздувались.

– Ну, ты прямо орёл! – крикнул возмущённо Николай, отталкивая того с дороги. Михаил был как никогда пьян и головой ударился о дверной косяк. Он пропустил Юлию, почувствовав себя перед ней как кот, который нашкодил. Но это чувство тут же прошло, и он пошёл на кухню.

Евгения сидела за столом на кухне и лениво курила, глядя на тех, кто вошёл, сонными глазами. Она сощурилась, точно от яркого света, отчего подведённые чёрной тушью ресницы казались нагло изогнувшимися, взирала без стыда и совести.

– Ну привет, подруга! – бросила та без тени смущения, когда Юлия вошла и стала открывать форточку на кухне: тут вился серо-голубыми лентами сигаретный дым, который стремительными извивами понёсся к окну.

Николай и Михаил выясняли отношения в комнате, где постель была разобрана.

– А я думала, ты повезла его к себе, – разочарованно сказала Юля.

– Да, я хотела.., но он привёз меня сюда.

– Зачем тебе он нужен, ведь он женат?

Евгения на это только рассмеялась, а потом сказала:

– А что я должна киснуть без мужа, пусть ему там икается. У нас зима, а он у берегов солнечной Зеландии бананы ест и ананасами закусывает. А может, туземку или аборигенку обнимает…

– Ты судишь так по себе?

Евгения встала, махнула рукой. А потом вдруг резко рассмеялась:

– Знаешь, Мишка хорош в постели, а твой Николай такой же? – дразня, прибавила она, подмигивая подруге.

– Я подробности не обсуждаю! – отрезала недовольно Юлия, нервно блеснув глазами.

– Мы сейчас отчаливаем, извини, что измяли твою постель, я тебя очень люблю, постель не убрали… Но ничего, вам пригодится как раз…

Юле стало омерзительно не оттого, что подруга цинично выражалась, ей уже было противно смотреть на Евгению, хотя её стройная фигура была весьма привлекательна и неодолимо влекла к себе мужчин. Она встала, потушила в пепельнице окурок, пошла в прихожую, позвала Михаила. Но он не очень торопился. Николай показался в проёме дверей совершенно трезвым на фоне покачивавшегося друга…

Вскоре они ушли, в квартире установилась тишина. Юлия перестелила постель: сняла простыню, наволочки, пододеяльник и надела всё чистое, выглаженное сразу после того, как постельное бельё высохло.

Ни Николай, ни Юлия не обсуждали поведение своих друзей. Он приготовил кофе и по рюмке армянского коньяка. Но Юле есть не хотелось, Евгения внесла в душу смятение и оторопь: как она легко поступала! Раньше об этом только слышала от неё и полагала, что та гуляет от мужа только на словах, желая быть современной, но вот теперь воочию увидела, на что она способна. Если бы её боцман узнал, что бы тогда было? Но она вскоре забыла об этом, Николай позвал за стол, и она нехотя села.

– Что с тобой, моя радость? Михаил плохо действует на психику?

– Не говори так, я не хочу думать о них, а тебя прямо кто-то подбивает сказать какую-нибудь гадость. Красиво, красиво, – она покачала головой. – Тебе больше не о чем говорить? – упрекнула жена.

Николай молча встал, поплёлся в комнату, она слышала, как он открыл секретер и вернулся со свечами, вставил их в подсвечник, зажёг от спички и выключил электрический свет. Юлия встала, закрыла форточку, потому как на кухне было уже прохладно и пахло уличным холодом.

– Ну, давай по граммульке за нас с тобой, – бодро предложил Николай. И Юля подняла рюмочку, ей сейчас хотелось расслабиться, забыться от всего, что доставляло неприятности. В свете свечей лицо мужа казалось чужим, хотя за два с лишним месяца сожительства он стал ей родным, но вместо него она хотела бы видеть того, кого уже въяве никогда не будет. И потому, вопреки жестокой реальности, иногда пыталась наивно представлять его в своей жизни. Какую-то злую шутку играет с ней жизнь, или она сама нет-нет да начнёт истязать себя совершенно несбыточными надеждами, с которыми пора бы покончить и принять раз и навсегда того, кто сейчас сидит напротив. Он же, наверное, как и все самонадеянные мужчины, тоже считает себя самым лучшим из мужчин или мечтает быть таким. Собственно, Николай хороший, но такой, какой есть, и с этим надо считаться. Юлия улыбнулась уголками губ. Сейчас она подумала, будто Николай, как и она о покойном муже, думает тоже о своей бывшей жене. Пусть та некрасиво поступает, подло, но сердцем он принимает её прежнюю и смотрит на неё, Юлю, наверное, через сущность Антонины…